Главная→Шейный отдел→Последнее восстание интеллектуалов. Последнее восстание интеллектуалов Красный май во франции 1968

Последнее восстание интеллектуалов. Последнее восстание интеллектуалов Красный май во франции 1968

Любой революции предшествует идеологическая аргументация и подготовка. «Майская революция» 1968 года, бесспорно, не является исключением. Почему к событиям 1968 г. сегодня особый интерес? Сегодня общественные и мировые разногласия усугубляются с каждым годом. Большое число людей не имеют работы или же она низкооплачиваема и нестабильна. В Восточной Европе и Азии огромные армии рабочих эксплуатируются за незначительную зарплату. Результатом нарастающих противоречий неизбежно станут новые конфликты. В этом заключается главное основание нынешнего интереса к протестам 1968 года.

Что же произошло в 1968 году? Франция тогда была пронизана глубокими противоречиями. Под непробиваемым политическим режимом 68-летнего президента – генерала де Голля – происходила стремительная экономическая модификация, которая коренным образом изменила общественную структуру французского социума.

По окончании в 1962 году войны в Алжире экономика Франции стремительно набирала обороты, что повлекло за собой низкий уровень безработицы и даже дефицит квалифицированных рабочих. Впрочем, подобный рост требовал вложений в производство и развитие технологий, поэтому создавались новые отрасли промышленности, которые благополучно компенсировали упадок производства угольных шахт и иных старых промышленных секторов. Были созданы новые предприятия в автомобильной, авиационной, космической, оборонной и атомной индустрии. При этом финансирование социальной сферы, прежде всего, здравоохранения и соцобеспечения, отставало. 3 млн. парижан проживали в домах без удобств, половина жилых помещений не была оснащена канализацией, 6 млн. граждан страны жили за чертой бедности. На заводах приходилось трудиться сверхурочно, часто при сохранении невысокой заработной платы . К середине 1960-х рабочая неделя возросла до 45 часов. Условия жизни иммигрантов были немногим лучше, чем в «третьем мире», общежития для рабочих были переполнены, где царила полная антисанитария .

Относительно усугубились условия жизни и учебы студентов. Затраты государства на образование возрастали, так как развитие новых секторов промышленности требовало пополнения новыми трудовыми ресурсами, но вследствие демографического взлета послевоенных лет выходцам из малоимущих семей становилось труднее получить высшее образование. Как следствие, высшие учебные заведения были переполнены, плохо обеспечены и находились под надзором властей. Противодействие таким неудовлетворительным условиям обучения и антидемократическому режиму в университетах (так же было запрещено общение между парнями и девушками вне учебного времени, а именно - посещение общежитий противоположного пола) стало главным фактором в радикализации студенчества. Кроме того, к этому быстро добавились и политические вопросы.

В том же 1967 году всемирная рецессия сказалась и на рабочих. На протяжении ряда лет уровень жизни трудящихся и условия их работы отставали от темпов развития страны. Зарплата была низкой, рабочая неделя – длинной, все это сопровождалось и бесправием рабочих на предприятиях. Теперь добавились безработица и ненормированный рабочий день. Горная, сталелитейная, текстильная и строительная отрасли промышленности вступили в стагнацию. Фермеры тоже стали протестовать против упадка доходов – доходило даже до уличных боев с полицией.

К началу 1968 года страна, на первый взгляд, кажется сравнительно уравновешенным государством, одновременно нарастает и накаляется социальное напряжение. Франция напоминает пороховой погреб – необходима лишь искра, в качестве которой и выступают студенческие протесты .

Все началось в университете в Нантере, одном из новых учебных заведений, который был построен в 1960-е годы. 8 января 1968 года студенты на публике выразили свое возмущение посещением города министром по делам молодежи Франсуа Мисоффом, прибывшим для открытия плавательного бассейна. Сам по себе данный инцидент особого значения не имел, но санкции, принятые в отношении студентов, а также систематическое вмешательство в ход событий полиции, вызвали усиление студенческих неповиновений и превратили Нантер в очаг революционного движения, которое быстро перекинулось на другие университеты и средние школы по всей Франции . Протестующие требовали улучшения условий учебы, свободного доступа в университеты, личной и политической свободы, освобождения арестованных студентов. Так, с февраля по апрель 1968 года в стране было осуществлено около 50 крупных студенческих выступлений. А 22 марта студентами было захвачено здание администрации университета Нантера. В ответ на это администрация полностью закрыла университет на месяц, но конфликт перебросился в старейший университет во Франции Сорбонну.

«Движение 22 марта» основывалось на идеологию так называемого Ситуационистского Интернационала под предводительством Ги Дебора. Ситуационисты считали, что Запад уже достиг товарного изобилия, достаточного для коммунистического строя, и пришло время устраивать «революцию повседневной жизни» . Это означало отказ от работы и подчинения государству, отказ от уплаты налогов, соблюдения законов и общественных моральных норм. 3 мая представители разных студенческих организаций собрались обсудить вопрос о проведении данной кампании протестов. Декан требует полицию «очистить» университетский городок. В итоге спонтанно собирается многочисленная демонстрация. Полиция действует чрезвычайно сурово, и студенты ответили сооружением баррикад. Как следствие, к утру около ста человек были ранены, несколько сот арестованы. Суд вынес 13 участникам демонстрации строгие наказания. В свою очередь, в ответ на это студенты создали «комитет защиты против репрессий», а младшие преподаватели призвали к всеобщей забастовке в высших учебных заведениях.

Сведения о произошедших событиях моментально передаются радиостанциями, жители страны взбудоражены жестокостью полицейских. В Париже демонстрации с каждым днем становятся все масштабнее и уже распространяются на другие города с призывами осуждения полицейских репрессий и освобождения арестованных студентов. Так, 6 мая с требованием освобождения осужденных, прекращения полицейского насилия, открытия Сорбонны и отставки ректора и даже министра образования, вышли на демонстрацию 20 тысяч протестующих студентов, преподавателей, лицеистов, школьников. Под аплодисменты населения колонна свободно прошла по Парижу с плакатом «Мы – маленькая кучка экстремистов», как накануне студентов назвали власти . Но по возвращении в Латинский квартал демонстрация подверглась внезапному штурму шестью тысячами полицейских. Со всего Парижа студентам на выручку подступала молодежь, и к ночи число уличных бойцов достигло 30 тысяч, из которых 600 человек было ранено, 421 – арестовано.

Движение стремительно набирало обороты. Забастовки и демонстрации студентов, разнообразных рабочих и служащих охватили всю страну. К 7 мая бастовали уже все университеты и основная масса парижских лицеев. Когда в Париже на очередную демонстрацию вышли уже 50 тысяч студентов с требованием освобождения своих осужденных товарищей, вывода полиции с территории Сорбонны и демократизации высшей школы, власти отчислили из Сорбонны всех участников волнений. Именно вечер 7 мая стал переломным в общественном мнении. Протестующих студентов поддержали практически все профсоюзы, преподаватели, учителя, научные работники, а также буржуазная Французская лига прав человека. В результате 8 мая в ряде французских городов под пение Интернационала происходит первая всеобщая стачка под лозунгом «Студенты, рабочие и учителя - объединяйтесь!» . В Париже на улицу вышло такое большое количество людей, что полиция была вынуждена стоять в сторонке и не вмешиваться. Однако попытку колонны пройти к зданиям Управления телевидения и Министерства юстиции, полиция жестоко пресекла, пустив в ход гранаты со слезоточивым газом. Отступавшие под напором спецподразделений по борьбе с беспорядками, студенты поджигали автомобили, из которых были построены баррикады. Весь город знал, что с начала мая в Сорбонне происходят студенческие массовые волнения, но никто не думал, что дело примет столь серьезные последствия. Корреспонденты передавали репортажи с места событий прямо в эфир, а утром 11 мая газеты вышли с огромными заголовками: «Ночь баррикад». В результате длительного ночного сопротивления студентов полиции, 367 человек было ранено, в том числе 32 – тяжело, 460 – арестовано. . Это было началом общеполитического кризиса в стране, несмотря на выступление по радио и телевидению премьера Жоржа Помпиду с обещанием отмены локаута Сорбонны и пересмотра дел осужденных студентов. Увы, было уже слишком поздно – политический кризис стремительно набирал силу.

13 мая профсоюзы призвали трудящихся поддержать студентов, вследствие чего страна была парализована всеобщей 24-часовой стачкой. В ней участвовало почти все трудоспособное население – 10 миллионов человек из общего количества в 15 миллионов. Призыв к стачке находит многочисленный отклик – в крупных провинциальных городах, таких как Марсель, Тулуза, Бордо, Лион и др., были проведены многотысячные демонстрации солидарности. В одном лишь Париже на улицу вышло 800 тысяч горожан уже с политическими требованиями, вплоть до призыва к свержению правительства. Сразу после демонстрации студенты захватили Страсбургский университет и Сорбонну, объявив вуз «автономным народным университетом, постоянно и круглосуточно открытым для всех трудящихся».

План профсоюзов ограничить забастовку одним днем провалился.14 мая, рабочие оккупировали авиационный завод компании «Сюд-Авиасьон» в городе Нант, что повлекло за собой цепную реакцию: рабочие стали захватывать сотни предприятий, заводов, фабрик по всей стране, охватив практически все отрасли тяжелой промышленности. Автомобильный завод “Рено” в Биянкуре также оказался числе «занятых персоналом» предприятий.

В это же время студенты захватывали университет один за другим. Число захваченных трудящимися крупных предприятий достигло к 17 мая полусотни. 20 мая Франция, охваченная генеральной стачкой, останавливается, хотя ни профсоюзы, ни партии, ни другие организации не призывали к ней. Журналисты, футболисты, артисты – все присоединяются к движению протеста. Вся страна была парализована, начиная от государственных учреждений, заканчивая школами. В соответствии с данными министерства труда, в 1968 году из-за длительных забастовок было потеряно 150 миллионов рабочих дней. Для сравнения, стачка горняков Великобритании в 1974 году, заставившая уйти в отставку консервативное правительство Эдварда Хита, привела к потере 14 миллионов рабочих дней .

Волна стачек не затихает до июля, но своего пика достигает между 22 и 30 мая. 20 мая правительство фактически утратило контроль над страной. Население взывает к отставке де Голля и его правительства. На Национальном Собрании был принят к обсуждению вопрос о недоверии правительству, но для вотума недоверия не хватило всего одного голоса. Тогда 25 мая начались трехсторонние переговоры между правительством, профсоюзами и Национальным советом французских предпринимателей. Были оговорены условия существенного увеличения заработной платы, однако Всеобщая Конфедерация Труда (ВКТ) в лице Жоржа Сеги была не удовлетворена этими условиями и продолжила забастовочное движение. Социалисты во главе с Франсуа Миттераном организуют грандиозный митинг, в знак осуждения профсоюзов и де Голля и требуя создания Временного правительства. В ответ на это власти во многих городах применяют силу. Ночь 25 мая получила название «кровавая пятница» .

29 мая во время внеочередного заседания кабинета министров стало известно, что без следа пропал генерал де Голль. Франция повергнута в шок. Лидеры «Красного Мая» незамедлительно призывают захватить власть, так как она якобы «валяется на улице» . Однако, 30 мая де Голль вновь появился и выступил с крайне жесткой речью, объявив о роспуске Национального Собрания и проведении досрочных парламентских выборов. Голлисты организовали кампанию по угрозе коммунистического заговора, в результате, получив большинство мест – перепуганный средний класс дружно проголосовал за генерала. В этот же день голлисты проводят 500-тысячную демонстрацию на Елисейских полях в поддержку де Голля. Происходит коренной перелом в событиях . В начале июня профсоюзы проводят новые переговоры и добиваются новых экономических уступок, впоследствии чего волна забастовок спадает. Предприятия, захваченные трудящимися, начинают «очищаться» силами полиции. Кон-Бендит был сослан в ФРГ. 16 июня полиция захватила Сорбонну, 17 июня была возобновлена работа конвейеров «Рено» .

Таким образом, «Майская революция» потерпела поражение. Тогда почему она стала легендарной?

Во-первых, потому, что в мае 1968 года во время экономического подъема (а не кризиса!) из незначительного инцидента в Нантере, впервые в западной истории моментально и молниеносно развился общенациональный кризис, переросший в революционную ситуацию. Это дало многим понять, что изменилась социальная структура европейского общества .

Во-вторых, потому, что волнения 1968 г. изменили моральный и интеллектуальный климат как во Франции, так и в Европе в целом. Александр Тарасов обосновал это в своей статье «In memoriam anno 1968», в которой писал, что «вплоть до наступления времени неолиберализма и «неоконсервативной волны» начала 80-х быть правым, любить капитализм считалось неприличным. Первая половина 70-х, осененная отсветом «Красного Мая», оказалась лебединой песней европейской интеллектуальной и культурной элиты. Все сколько-то стоящее в этой области, как грустно признают сегодня на Западе, было создано до 1975–1977 годов. Все, что позже, – либо деградация, либо перепевы…» .

В свою очередь, студенты добились демократизации высших и средних учебных заведений, разрешения политической деятельности на территории университетов и студенческих городков и повышения социального статуса студентов, а также подрыва репутации и имиджа, а впоследствии отставки де Голля. Более того, был принят «Закон об ориентации», координирующий действия университетов с непосредственными требованиями экономической обстановки в стране, снижая, таким образом, риск безработицы для выпускников. Еще была уничтожена, хоть и временно, психологическая «стена» между студентами и рабочим классом .

Что же сподвигло на такую грандиозную коллективную борьбу столь огромное количество людей самых различных возрастов, профессий, социального статуса и т. д.? «Но это было здесь, в современной стране, с миллионами участвовавших людей, узнавших, что можно жить по-человечески. Вот что было сущностью требований, украшавших стены Латинского квартала. Они подвергали сомнению то, как мы жили, осуждали тот сумасшедший дом, в котором мы живем» – вспоминал Рождер Смит, участник событий 1968 г. .

«Красный май», несомненно, был одним из самых ярких и значимых событий, явившееся следствием явлений и изменений в настоящее время. Мир стал другим. Выступая в Монреальском университете через 40 лет после событий 1968-го, Даниель Кон-Бендит признался: «Та весна не исполнила своих революционных обещаний, но повлияла на ожидания и поведение множества людей, поскольку открыла для них небывалую прежде индивидуальную свободу» .

Библиографический список

Кара-Мурза, С. Г. Экспорт революции. Ющенко, Саакашвили… [Текст] / С. Г. Кара-Мурза. – Алгоритм, 2005. – 528 с.
Кара-Мурза, С. Г. Александров, А. А., Мурашкин, М. А., Телегин С. А. На пороге «оранжевой» революции [Электронный ресурс] : подгот. к изд. – Электрон. дан. Режим доступа: http://bookap.info/psywar/orangrev.htm , свободный. – Загл. с экрана. – Яз. рус.
Shwarz, P. 1968: General strike and revolt of students in France / / Peter Shwarz // MCBC, 12 th of May, 2008
Кара-Мурза, С Г. Революции на экспорт [Текст] / С. Г. Кара-Мурза. – Эскмо, Алгоритм, 2006. – 528 с.
Схивия, А. Красный май – 68 [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.revolucia.ru/may68.htm (дата обращения: 09.04.2015)
Тарасов, А. In memoriam anno 1968 [Текст] / А. Тарасов // «Забриски Rider», 1999. – № 8.
Смит, Р. Май-июнь 68-го [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.revkom.com/index.htm?/naukaikultura/68.htm (дата обращения: 09.04.2015)
Дубин, Б. В. Символы - институты - исследования: Новые очерки социологии культуры [Текст] / Б. В. Дубин. - Saarbrucken: Lambert, 2013. - 259 с.

Майские события во Франции 1968 года.

М айские события 1968 , или просто Май 1968 фр. le Mai 1968 — социальный кризис во Франции, вылившийся в демонстрации, массовые беспорядки и всеобщую забастовку. Привёл в конечном счёте к смене правительства и отставке президента Шарля де Голля.

События мая 1968 начались в парижских университетах, сперва в университетском городке в Нантерре, а затем и самой Сорбонне; один из самых известных вождей беспорядков — Даниэль Кон-Бендит. Движущей силой студентов, помимо общего молодёжного протеста (самый знаменитый лозунг — «Запрещать запрещается»), были различного рода крайне левые идеи: марксистско-ленинские, троцкистские, маоистские и т. п., нередко также перетолкованные в романтически-протестном духе. Общее название этих взглядов, или, вернее, настроений — «гошизм» (фр. gauchisme), первоначально обозначало «левизну» в переводе работы Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме». Практически невозможно определить все политические убеждения студентов, активно принимавших участие в восстании. Особенно сильным было анархическое движение, центром которого являлся Нантерр. Немало было среди деятелей мая людей, иронизирующих над левыми и анархистскими лозунгами так же, как и над любыми другими. Студентам сочувствовали и многие левые преподаватели Сорбонны, включая, например, Мишеля Фуко.

Через несколько дней беспорядков выступили профсоюзы, объявившие забастовку, затем ставшую бессрочной; митингующие (как студенты, так и рабочие и служащие) выдвигали конкретные политические требования.

ru.wikipedia.org

* * *

01. 3 мая 1968 года. Париж, Франция.
Витрина на бульваре Сан-Мишель, разбитая в ходе выступлений студентов.

02. Май 1968 года, Париж. Франция.
Бульвар Сан-Мишель. Булыжники в воздухе.

03. 6 мая 1968 года. Париж, Франция.
Бульвар Сен-Жермен. Столкновения студентов с полицией.

04. Events of May-June 1968, Paris. Mouna Aguigui (1911-1999), French anarchistic, haranguing the crowd, in the presence of two C.R.S.

05. Demonstration of young masked people. Paris, May 1968.

06. Demonstrators in the Latin Quarter 6th May 1968.

07. A demonstrator seen during a march in Paris yesterday which looks like saying death to De Gaulle 25th May 1968.

08. Leader of the so called "Enraged" students, Daniel Cohn-Bendit addressing fellow students at the Gare de l"Est meeting in Paris. 14th May 1968.

09. Retreating students tumble and fall before the baton-swinging security police on the Boulevard St Michel. 18th June 1968.

10. Battles between police and students in Paris riot 7th May 1968.

11. Overturned cars used as barricades by rioting students block Gay Lussac Street. Several hundred students and police received hospital treatment after several battles between police and students in Paris 11th May 1968.

12. Wrecked cars and cobblestones baracade a street in Paris. Several hundred students and police received hospital treatment after numerous battles between police and students in the city centre. 13th May 1968.

13. An injured student demonstrator is escorted by a friend on Boulevard Saint-Michel. Several hundred students and police received hospital treatment after numerous battles between police and students in Paris 7th May 1968.

14. 1968: Paris Riots. A police man fires a tear gas bomb into the midst of the students, while his comrades armed with shields and sticks prepare to charge.

15. 25th May 1968: Paris Riots. Police are ordered to get even tougher by French Prime Minister, Georges Pompidou in a desperate attempt to restore order in Paris. The students are rioting.

16. 15th June 1968: Paris victory for the CRS. Over the weekend the CRS police in Paris succeeded in clearing the remaining students from the corridors and cellars of the Sorbonne. Here a stduent is making molotov cocktails in the cellars of the Sorbonne.

17. 25th May 1968: Paris riots. Cars that were overturned and set fire to during the riots. Police had been ordered to get tough by Prime Minister, George Pompidou.

18. Paris Riots, 25th May 1968: Parisians scramble over piles of cobble stones torn up to build barricades with.

19. Paris: In custody of helmeted gendarmes, a young man and women are led to an awaiting police van on the St. Germain Des Pres Square, during the huge demonstration by students in the Latin Quarter here on Monday 8 May 1968.

20. Paris: A barricaded street in front of the Bourse (seen background) following vicious street fighting between riot police and students in Paris, may 24th many rioters attacked the building and set it on fires 27th May 1968.

21. Paris: Violence again erupted in the Latin Quarter of Paris last night when some 6,000 left-wing students clashed with squads of special riot police. Here an injured demonstrator lies in the gutter after being involved in a clash with the police. 24 May 1968.

22. Paris: A C.R.S. Riot Policeman, his face protected against tear gas, subdues a young demonstrator during the riots which swept through Paris late May 24th,. After President De Gaulle has appealed to the nation to back his plans for social and economic reforms. The riot, which spread from the Bastille to the Latin Quarter, involved between 15,000 and 30,000 demonstartors. 27 May 1968.

23. Paris: Rioting students hurl all kind of missiles toward a police during a mass demonstration by students in the all-latin Quarter here today. Answering a call of the National Union of French Students they gathered by their thousands in the are to support the eight students threatened by being sacked from the University after last Friday"s troubles. 6 May 1968.

24. Paris, events of May-June 1968. Demonstration of May 30, 1968 by "The Republic defence committees", on the Champs-Elysees. Among them: M. Poniatowski, P. Poujade, R. Boulin, M. Schumann, M. Debre, A. Malraux, P. Lefranc.

25. Events of May-June, 1968. Disentangled of May 13, 1968, bridge Saint Michel, Paris. JAC-20884-07.

26. May-June, 1968. Barricade street of the Saints-Peres, in front of the Faculty of Medicine. Paris, June 12, 1968.

27. Events of May-June, 1968. Students" demonstration, sit-in in the Champs-Elysees. Paris, May 7, 1968.

28. Events of May-June, 1968. Newsstand on Champs-Elysees. Paris, May 20, 1968.

29. Events of May, 1968 in Paris. Burden transport. Military trucks to the Disabled persons. May 26, 1968.

30. Events of May-June, 1968, Paris. Fire of the stock exchange, in May 24, 1968.

31. Events of May - June 1968, Paris. Evacuation of the occupied theater of the Odeon.

32. Gaullist demonstration. Paris. June 1968.

33. Poster in front of the Art college. Cartoon of Roger Frey, Minister of the Interior. Paris, june 1968.

34. Poster "Be young and shut up." Paris, 1968.

35. Events of May-June 1968, Paris. Courtyard of the Sorbonne occupied by the students. With the wall: portrait of Mao Zedong.

36. The events of May 1968. Demonstration Saint-Germain boulevard. Paris, the May 6, 1968.

37. Demonstrators throwing stones Boulevard Saint Michel May - June 1968.

38. Paris, evenements de mai-juin 1968. Manifestation du 6 mai 1968 au Quartier Latin. Bagarre, boulevard Saint-Germain. Demonstration of the 6th May 1968 in the Latin Quarter, Boulevard St German.

39. Evenements de mai 1968 a Paris. Manifestants lancant des paves, boulevard Saint-Michel. Demonstrators throwing stones - Paris riots May 1968.

40. Paris, evenements de mai-juin 1968. Manifestation du 6 mai 1968 au Quartier Latin. Bagarre, boulevard Saint-Germain. Paris riots of May - June 1968. Demonstration 6th May 1968 in the Latin Quarter.

* * *

Известные снимки турецкого фотокора Гёксина Сипахиоглу.

41. Де Голь делает своё заявление по телевидению.

42.

43. Студентка-пацифистка кладет цветок в пилотку полицейского, защищающего Сорбонну во время студенческих мятежей. 16.06.68.

44. Двое школьников перебираются через баррикады. Париж. 11.06.68.

45. Студенческие беспорядки 6 мая 1968.

46.

47.

* * *

Дополнительную более подробную информацию об этих событиях можно найти здесь:

Уже в сентябре 1968-го хронист и библиограф «красного мая», впоследствии крупнейший историк Мишель де Серто, писал о громадной литературе, посвященной весеннему бунту, и о небывалом осеннем «издательском урожае». А в следующие десятилетия и вовсе появились горы книг — как романов, так и нон-фикшн, снято множество документальных и игровых фильмов, написаны многочисленные картины, песни и оперы, прошли гигантские мемориальные выставки… Поражает неослабевающее на протяжении десятилетий внимание к майским событиям и вместе с тем пестрота, неоднозначность подходов к ним: кажется, они в фокусе интересов, но взгляд при этом как бы расфокусирован. Как понять, что же это было?

Хроника бунта

Все существенное уместилось в шесть недель мая - июня 1968 года, хотя волнения среди парижских студентов (они начались митингом в память о погибшем Че Геваре и выступлениями против вьетнамской войны) шли уже с ноября 1967-го. Весной 1968-го в Университете Западного Парижа Нантер-ля-Дефанс полторы сотни учащихся, протестуя против ареста нескольких своих товарищей в ходе антивоенной демонстрации, занимают административные помещения. Тут же учреждается движение молодежи, которая бойкотирует экзамены и добивается самоуправления в университетах, выступает за свободу от репрессивного общества, его устаревших правил, от буржуазной морали и сексуальных ограничений (Движение 22 марта, названное по дат е его создания, позднее опишет тогдашний преподаватель нантерского филфака Робер Мерль на страницах романа «За стеклом»). Бунтовщиков, вдохновляемых левоанархистскими идеями Ги Дебора и сюрреалистской мечтой о тотальном восстании против любых «отцов» и всего созданного ими «порядка», возглавляет 22-летний студент отделения социальных наук Даниель Кон-Бендит. Он увлечен задачей создать общество, свободное от всяческого диктата - как экономического (рынок), так и политического (партийная система), - и учится у будущего теоретика «горизонтальных» сетевых коммуникаций Мануэля Кастельса. С поддержкой яркого студенческого лидера выступают видные философы Анри Лефевр и Поль Рикер, социолог Ален Турен. Власти закрывают университет.

Тогда под лозунгами движения на митинг 3 мая 1968 года выходят, заполнив университетский двор, 400 студентов Сорбонны. Манифестанты разогнаны ворвавшейся внутрь полицией, активисты арестованы. Акция полиции воспринята как вопиющее нарушение университетской автономии, и с 4 мая Сорбонну, которая (впервые после нацистского вторжения в Париж) также закрыта властями, поддерживают, в свою очередь, студенты Нантера. 6 мая на демонстрацию в столице выходят уже 20 000 учащихся. С 7 мая бастует большинство учебных заведений страны, к забастовщикам присоединяются преподаватели, работники массмедиа. 10-11 мая строятся баррикады в Латинском квартале, идут схватки с полицейскими, есть несколько жертв (ночь с 10 на 11 мая так и называется потом «ночью баррикад»). Студентов активно поддерживают социалистические силы, левокоммунистические организации, а позднее и ФКП. 13 мая профсоюзы объявляют бессрочную забастовку уже по всей Франции. Манифестанты требуют отставки де Голля, изменения трудового законодательства, пенсионных реформ. На предприятиях и в городах возникают комитеты самоуправления, вводятся элементы экономической политики в духе социализма - снижаются цены, возникают структуры взаимопомощи. Бюрократия и предприниматели ведут изматывающие, но безрезультатные переговоры с бастующими, а вскоре власть переходит к более жестким действиям. В июне декретом де Голля распускаются 11 молодежных организаций, признанных экстремистскими. Кон-Бендит был выслан на родину в ФРГ. К середине июня большинство забастовочных центров подавлено полицией.

Однако значительная часть населения оказалась напугана размахом случившегося. На волне отката от прежних настроений мятежа голлисты в конце июня триумфально выигрывают парламентские выборы, за них голосуют свыше 70% пришедших на избирательные участки. И все же политическая судьба де Голля решена: после провалившейся попытки реорганизовать верхнюю палату парламента для более широкого представительства там интересов разных социальных групп и движений от предпринимателей до профсоюзов он в апреле 1969 года добровольно уходит в отставку, а через полтора года умирает от разрыва аорты.

Контекст и ядро

Причины произошедшего, конечно, многочисленны и сложно соотнесены. Примем во внимание, что все происходит в гораздо более широком, чем университетский двор, контексте холодной войны между Западом и Востоком, с одной стороны, и в рамках ширящихся по всей Европе, становящихся массовыми антиправительственных движений, как правило, левого толка - антивоенного, экологического, антиколониального (май 1968-го - это еще и эхо закончившейся в 1962-м алжирской войны), с другой. Шестидесятые годы для Франции - период тяжелых экономических проблем на входе в круг современных развитых «обществ потребления», а также связанных с ними проблем демографических. В жизнь вступает многочисленное поколение послевоенного беби-бума, и его количественный избыток еще больше обостряет трудности поступления в высшую школу, профессиональной карьеры, социального продвижения, жилищного обустройства новых семей и т. д. Наконец, укрепляющийся на глазах авторитаризм единоличной власти де Голля, в частности полная монополия государства на «новые» средства коммуникации, радио и телевидение, вызывает жесткое отторжение со стороны более образованных и квалифицированных французов.

Важно, что зачинщиками «красного мая» выступают студенты, к которым присоединяются преподаватели и работники массмедиа (как печатных изданий, пользовавшихся относительной свободой, так и огосударствленных радио и телевидения), а местом схватки с властями делается университет. Как ни странно это звучит для слуха сегодняшних пассивно адаптирующихся россиян, включая самых молодых, лидером всех протестных движений в Европе после Второй мировой войны была и остается студенческая молодежь. Речь идет, подчеркну, о ключевой точке в структуре современных («модерных») обществ. Здесь сходятся прошлое, настоящее и будущее, скрещиваются интересы основных институтов, ответственных за социализацию новых поколений (семья, средняя и высшая школа, массмедиа), а тем самым - за воспроизводство структуры общества, положения его основных групп, набора принятых в нем образцов мысли, чувства, поведения, то есть форм культуры.

Становление молодежи в условиях недовольства доминантной культурой большинства, официальной повесткой дня и привычными, а потому незаметными, скрытыми от рационализации и понимания общими стереотипами приобретает формы контркультуры. Понятно, что эта протестная культура объединяет требования всех утесняемых привычным ходом вещей, всех «других», исключенных из доминирующего студенческая молодежь. Речь идет, подчеркну, о ключевой точке в структуре современных («модерных») обществ. Здесь сходятся прошлое, настоящее и будущее, скрещиваются интересы основных институтов, ответственных за социализацию новых поколений (семья, средняя и высшая школа, массмедиа), а тем самым - за воспроизводство структуры общества, положения его основных групп, набора принятых в нем образцов мысли, чувства, поведения, то есть форм культуры. Становление молодежи в условиях недовольства доминантной культурой большинства, официальной повесткой дня и привычными, а потому незаметными, скрытыми от рационализации и понимания общими стереотипами приобретает формы контркультуры. Понятно, что эта протестная культура объединяет требования всех утесняемых привычным ходом вещей, всех «других», исключенных из доминирующего большинства, - от женщин (отсюда взрыв феминизма), представителей нетрадиционных ориентаций (борьба за сексуальные свободы) до угнетенных народов (студенческая поддержка антиколониализма, негритюда, кубинской революции и т. п.). Важно, что по этим пунктам молодежь найдет точки соприкосновения с представителями старших поколений интеллектуалов (среди манифестантов мая - Сартр, Альтюссер, Фуко, их поддерживает Франсуа Мориак и др.). Наконец, существенно то, что солидарность со студентами в их недовольстве современной Францией выразили все слои работающего населения. Иными словами, произошло слияние нескольких социальных движений, разных по составу, истокам, горизонтам ожиданий и требований (историческими прецедентами такой солидарности, вообще характерной для французского общества, были, при всех различиях между ними, Парижская коммуна, «дело Дрейфуса», антифашистский Народный фронт).

Последствия и значение

Только прямые последствия майских событий 1968 года во Франции (не говоря об их отголоске в других странах Европы, включая Восточную, в США и даже в Азии) оказались очень значительными. Студенческий бунт повлек за собой падение авторитарной власти в стране. Были приняты серьезные изменения в трудовом законодательстве - увеличены МРОТ, пособие по безработице, продолжительность отпуска. Проведена серия крупных реформ системы высшего образования - укреплена автономия вузов, усилены начала их самоуправления, образование заметно переориентировано в сторону современных проблем общества и запросов молодежи, требований рынка труда, необходимой профессионализации и реальной подготовки студентов к будущей карьере.

Более того, с конца 1960-х годов можно говорить о новом положении и роли молодежи как самостоятельной социальной и культурной силы, включая высокую значимость молодежного духа и образа жизни, молодежной моды в обществе. Новой стала и роль меньшинств на Западе, их проблемы и требования находятся в центре государственной политики, социальных движений, привлекают внимание средств массовой информации, активно обсуждаются в публичной сфере. Толерантность общественного порядка в сегодняшних развитых странах Запада - во многом детище парижского мая, и если можно говорить о современной западной цивилизации как цивилизации нерепрессивной, то в этом, несомненно, большая заслуга бунтарей Латинского квартала. В рамках этого «поворота» произошло и прощание большинства западных интеллектуалов с коммунистическим утопизмом, в том числе с застарелыми симпатиями к СССР (на это сильнейшим образом повлиял август 1968-го, конец Пражской весны, но ведь она и сама находилась в резонансе с весной в Париже).

Значение майских событий 1968 года, которые все-таки не были, строго говоря, революцией, а были, скорее, бунтом или мятежом, выходит далеко за пределы значительных социокультурных перемен, бегло перечисленных выше. Участники и свидетели тогдашних событий не раз говорили о них как о празднике, приравнивали к отпуску (поэт Андре дю Буше назвал их «новыми каникулами»). В этом смысле их можно понимать как своего рода «антиструктуру», используя термин антрополога Виктора Тернера, изучавшего такие феномены разрыва в работе устойчивых структур социума и форм привычного общения в нем. Неслучайна апелляция к понятию невозможного в тогдашних парижских граффити: бунтующая молодежь явно претендовала на большее, чем отставка де Голля или поправки в трудовом кодексе, - она пыталась сдвинуть границы между возможным и невозможным.

Отсюда явственное чувство, что эмоциональный взрыв, смысловое переживание, весь опыт тогдашних дней явно шире и богаче, чем их прикладное социальное значение. Мишель де Серто говорил, что май 1968-го «значил больше, чем осуществил». Не в этом ли одна из причин долгого эха того короткого мая? Серто называл тогдашние события «революцией слова». «В мае, - писал он, - слово брали так, как в 1789 году брали Бастилию». Историк приводит реплику одного из рабочих-стачечников, обращенную к подруге, которая отнекивается от выступления на микрофон, поскольку она-де некультурная: «Сегодня культура как раз в том, чтобы говорить». Слово в мае взяли те, кто никогда не имел права на речь, не владел искусством общения, был изолирован, отсечен от связи с другими. В этом смысле мятеж 1968-го - это бунт символов, переворот самих символических структур культуры.

Вместе с тем о мае 1968-го можно говорить как о последнем восстании европейских интеллектуалов, финальном их коллективном действии такого исторического замаха и такого социального масштаба. Более того, здесь, вероятно, вообще завершилась вся полуторавековая эпоха модерна, в которой интеллектуалы и молодежь, начиная с европейских романтиков, играли особую, инициативную роль. В позднейших условиях интеллектуал - либо платный эксперт властей и корпораций, либо виртуальная звезда массмедиа и масскульта. Смысл революций далеко не всегда открывается участникам и современникам, нередко в них побеждают вовсе не зачинщики. Кажется, так случилось и на этот раз. Переход к постмодерну вывел на сцену новых действующих лиц - средний класс, представители которого, насколько можно судить, и проголосовали на июньских выборах 1968 года за партию де Голля (может быть, загадочная быстрота перехода от, казалось бы, общего мятежа к общей лояльности властям - еще одна причина неугасающего интереса к майским событиям 1968-го).

Средний класс - это новое большинство хорошо зарабатывающих и платящих большие налоги, наиболее активно голосующих и самым активным образом потребляющих. В том числе потребляющих туристические услуги, а с 1970-х годов можно говорить о настоящем туристическом буме в странах Запада, и этот бум, конечно, неотрывен от цифрового фотоаппарата и видеокамеры, новых технических средств репродукции. Началась эпоха глобализации, принесшая с собой, соответственно, и другие информационные технологии, прежде всего Интернет и мобильные микроустройства оперативной связи.

Конечно, все эти общемировые явления не есть непосредственные следствия студенческого мятежа в мае 1968 года. Однако «красный май», несомненно, был одним из самых ярких и значимых событий в сложном переплетении тех явных и подспудных сдвигов, которые привели от 1960-х годов к нынешнему дню. Мир стал другим. Выступая в Монреальском университете через 40 лет после событий 1968-го, Даниель Кон-Бендит признал: та весна не исполнила своих революционных обещаний, но повлияла на ожидания и поведение множества людей, поскольку открыла для них небывалую прежде индивидуальную свободу.

29 марта студенты захватили один из залов в Сорбоннском университете в Париже и провели в нем митинг с участием членов «Движения 22 марта», а также представителей бунтующих студентов из Италии, ФРГ, Бельгии, Западного Берлина и Испании. Тогда же было создано «Движение университетских действий» (МАЮ). Позже МАЮ сыграло важнейшую роль в «Красном Мае», создав «параллельные курсы», на которых в пику официальным профессорам с их официальной «наукой» читали курсы лекций приглашенные студентами выдающиеся специалисты из неуниверситетской (и даже неакадемической) среды, а иногда - и сами студенты, хорошо знавшие предмет.

В Нантер были посланы полицейские агенты, но студенты ухитрились (во, професионалы!!!) их сфотографировать и устроили в университете выставку фотографий. Полиция попыталась закрыть выставку, начались столкновения, в ходе которых студенты вытеснили полицейских из университета.

30 апреля администрация обвинила восьмерых лидеров студенческих беспорядков в «подстрекательстве к насилию» и прекратила занятия в университете.

В ответ 1 мая сто тысяч человек вышли на улицы Парижа. Молодежь скандировала: «Работу молодежи!» Провозглашались требования 40-часовой рабочей недели, профсоюзных прав и отмены последнего постановления о резком сокращении программы социального обеспечения. После этого демонстрации не прекращались.

2 мая было объявлено о прекращении занятий «на неопределенное время». Это стало искрой, начавшей пожар «Красного Мая». Национальный студенческий Союз Франции (ЮНЕФ) совместно с Национальным Профсоюзом работников высшего Образования призвали студентов к забастовке. Начались столкновения с полицией, в знак протеста митинги и демонстрации прошли практически во всех университетских городах Франции.

3 мая студенты Сорбонны провели демонстрацию в поддержку своих нантерских товарищей. Ее организовало МАЮ. В этот же день с угрозой забастовки выступили типографские рабочие, провели забастовку против увеличения рабочего дня, водители парижских автобусов. Ректор Сорбонны объявил об отмене занятий и вызвал полицию, которая атаковала студентов, применив дубинки и гранаты со слезоточивым газом. Студенты взялись за булыжники. Столкновения распространились практически на весь Латинский квартал Парижа. В них участвовали 2 тысячи полицейских и 2 тысячи студентов, несколько сот человек было ранено, 596 студентов арестовано.

5 мая 13 студентов были осуждены парижским судом. В ответ студенты создали «комитет защиты против репрессий». Младшие преподаватели, многие из которых сочувствовали студентам, призвали ко всеобщей забастовке в университетах. Небольшие стихийные демонстрации в Латинском квартале разгонялись полицией. МАЮ призвало студентов создавать «комитеты действия» - низовые (на уровне групп и курсов) структуры самоуправления и сопротивления. ЮНЕФ призвал студентов и лицеистов всей страны к бессрочной забастовке.

6 мая 20 тысяч человек вышли на демонстрацию протеста, требуя освобождения осужденных, открытия университета, отставки министра образования и ректора Сорбонны, прекращения полицейского насилия. Студенты беспрепятственно прошли по Парижу, население встречало их аплодисментами. В голове колонны несли плакат «Мы - маленькая кучка экстремистов» (так власти накануне назвали участников студенческих волнений). Когда колонна вернулась в Латинский квартал, ее внезапно атаковали 6 тысяч полицейских. В рядах демонстрантов были не только студенты, но и преподаватели, лицеисты, школьники. Латинский квартал начал покрываться баррикадами и скоро весь левый берег Сены превратился в арену ожесточенных столкновений. Со всего Парижа на подмогу студентам подходила молодежь, и к ночи число уличных бойцов достигло 30 тысяч. Лишь к 2 часам ночи полиция рассеяла студентов. 600 человек (с обеих сторон) было ранено, 421 - арестован. В знак солидарности по всей стране вспыхнули забастовки и демонстрации студентов, рабочих и служащих самых разных отраслей и профессий.

7 мая бастовали уже все высшие учебные заведения и большинство лицеев Парижа. В Париже на демонстрацию вышли 50 тысяч студентов, требовавших освобождения своих товарищей, вывода полиции с территории Сорбонны и демократизации высшей школы. В ответ власти объявили об отчислении из Сорбонны всех участников беспорядков. Поздно вечером у Латинского квартала студенческую колонну вновь атаковали силы полиции.

Вечер 7 ма я был началом перелома в общественном мнении. Студентов поддержали почти все профсоюзы преподавателей, учителей и научных работников и даже глубоко буржуазная Французская лига прав человека. Профсоюз работников телевидения выступил с заявлением протеста в связи с полным отсутствием объективности при освещении студенческих волнений в СМИ. На следующий день профсоюзы полицейских (!) обсуждали требования и предлагали провести акцию 1 июня. Грозили забастовкой авиадиспетчеры. Бастующие уже месяц металлурги Гортени блокировали в течение часа одну из общенациональных автомагистралей.

8 мая президент де Голль заявил: «Я не уступлю насилию», а в ответ группа известнейших французских журналистов создала «Комитет против репрессий». Крупнейшие представители французской интеллигенции - Жан-Поль Сартр, Симона де Бовуар, Натали Саррот, Франсуаза Саган, Андре Горц, Франсуа Мориак и другие - выступили в поддержку студентов. Французы - лауреаты Нобелевской премии выступили с аналогичным заявлением. Студентов поддержали крупнейшие профцентры Франции, а затем и партии коммунистов, социалистов и левых радикалов. В этот день большие демонстрации опять прошли в целом ряде городов, а в Париже на улицу вышло столько народа, что полиция вынуждена была стоять в сторонке. Появился лозунг: «Студенты, рабочие и учителя - объединяйтесь!» Повсюду были видны красные флаги и раздавалось пение Интернационала.

10 мая 20-тысячная демонстрация студентов , пытавшаяся пройти на Правый берег Сены к зданиям Управления телевидения и Министерства юстиции, была остановлена на мостах полицией. Демонстранты повернули назад, но на бульваре Сен-Мишель они вновь столкнулись с силами порядка. Студенты соорудили 60 баррикад, некоторые из них достигали 2 метров в высоту. Бульвар Сен-Мишель (а он не маленький!) полностью лишился брусчатки, которую студенты использовали в качестве оружия против полицейских. До 6 часов утра студентам, окруженным в Латинском квартале, удавалось сопротивляться полиции. Итог: 367 человек ранено (в том числе 32 тяжело), 460 арестовано. Разгон демонстрации привел к общеполитическому кризису.

В ночь с 10 на 11 мая 1968 года никто в Париже не спал - заснуть было просто невозможно. По улицам, оглашая ночь сиренами, носились машины «скорой помощи», пожарные, полиция. Со стороны Латинского квартала слышались разрывы гранат со слезоточивым газом. Целыми семьями парижане сидели у радиоприемников: корреспонденты передавали репортажи с места событий прямо в эфир. К 3 часам ночи над Латинским кварталом занялось зарево: отступавшие под натиском спецподразделений по борьбе с беспорядками (аналог российского ОМОНа) студенты поджигали автомашины, из которых были сооружены баррикады.... Весь город знал, что с начала мая в Сорбонне происходят студенческие беспорядки, но мало кто ожидал, что дело примет столь серьезный оборот. Утром 11 мая газеты вышли с аршинными заголовками: «Ночь баррикад».

11 мая оппозиционные партии потребовали срочного созыва Национального Собрания, а премьер Жорж Помпиду выступил по телевидению и радио и пообещал, что Сорбонна откроется 13 мая, локаут будет отменен, а дела осужденных студентов пересмотрены. Но было уже поздно, политический кризис набирал силу.

13 мая профсоюзы призвали рабочих поддержать студентов, и Франция была парализована всеобщей 24-часовой забастовкой, в которой участвовало практически все трудоспособное население - 10 миллионов человек. В Париже прошла грандиозная 800-тысячная демонстрация, в первом ряду которой шли руководитель Всеобщей конфедерации труда (ВКТ) коммунист Жорж Сеги и анархист Кон-Бендит.

Сразу после демонстрации студенты захватили Сорбонну. Они создали «Генеральные ассамблеи» - одновременно дискуссионные клубы, законодательные и исполнительные органы. Генеральная ассамблея Сорбонны объявила Парижский университет «автономным народным университетом, постоянно и круглосуточно открытым для всех трудящихся». Одновременно студенты захватили Страсбургский университет. В крупных провинциальных городах прошли многотысячные демонстрации солидарности (например, в Марселе - 50 тысяч, Тулузе - 40 тысяч, Бордо - 50 тысяч, Лионе - 60 тысяч.

14 мая рабочие компании «Сюд-Авиасьон» в Нанте начали забастовку и по примеру студентов захватили предприятие. С этого момента захваты предприятий рабочими стали распространяться по всей Франции. Стачечная волна охватила металлургическую и машиностроительную промышленность, а затем распространилась на другие отрасли. Над воротами многих заводов и фабрик были надписи «Занято персоналом», над крышами красные флаги.

15 мая студенты захватили парижский театр «Одеон» и превратили его в открытый дискуссионный клуб, подняв над ним два флага: красный и черный. Основным лозунгом было: «Фабрики - рабочим, университеты - студентам!» Группа литераторов захватила штаб-квартиру Общества писателей. Общее собрание новорожденного профсоюза писателей поставило на повестку дня вопрос «о статусе писателя в социалистическом обществе». Кинематографисты выработали программу обновления кинопромышленности в русле плановой социалистической экономики. Художники наполняли свои работы социальным смыслом и выставляли их в огромных галереях - цехах авто- и авиазаводов. В этот день забастовки и занятия рабочими предприятий охватили автозаводы «Рено», судоверфи, больницы. Повсюду висели красные флаги. Соблюдалась строжайшая дисциплина.

16 мая Сорбонна , «Одеон» и половина Латинского квартала оказались заклеены плакатами и листовками, расписаны лозунгами самого фантастического содержания. Иностранные журналисты, раскрыв рты, табунами ходили и записывали эти лозунги: «Запрещается запрещать!», «Будьте реалистами - требуйте невозможного! (Че Гевара)», «Секс - это прекрасно! (Мао Цзэ-дун)», «Воображение у власти!», «Всё - и немедленно!», «Забудь всё, чему тебя учили - начни мечтать!», «Анархия - это я», «Реформизм - это современный мазохизм», «Распахните окна ваших сердец!», «Нельзя влюбиться в прирост промышленного производства!», «Границы - это репрессии», «Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем», «Нет экзаменам!», «Всё хорошо: дважды два уже не четыре», «Революция должна произойти до того, как она станет реальностью», «Вы устарели, профессора!», «Революцию не делают в галстуках», «Старый крот истории наконец вылез - в Сорбонне (телеграмма от доктора Маркса)», «Структуры для людей, а не люди для структур!», «Оргазм - здесь и сейчас!», «Университеты - студентам, заводы - рабочим, радио - журналистам, власть - всем!»

Сорбонной стал управлять Оккупационный комитет из 15 человек. По требованию анархистов, боровшихся с «угрозой бюрократического перерождения», состав комитета каждый день полностью обновлялся, и потому он ничего всерьез сделать не успевал. Тем временем студенты захватывали один университет за другим .

К 16 мая закрылись порты Марселя и Гавра, прервал свой маршрут Трансъевропейский экспресс. Газеты все еще выходили, но печатники осуществляли частичный контроль над тем, что печатается. Многие общественные службы функционировали только с разрешения бастующих. В центре департамента - Нанте, Центральный забастовочный комитет взял на себя осуществление контроля за движением транспорта на въездах и выездах из города. На блок-постах, сооруженных транспортными рабочими, дежурили школьники.

К 17 мая число захваченных рабочими крупных предприятий достигло полусотни. Забастовали телеграф, телефон, почта, общественный транспорт. «Франция остановилась». Но люди не хотели беспорядков. Желание людей самим установить порядок было столь сильным, что городским властям и полиции пришлось отступить. Работницы заводов и фабрик взяли под контроль снабжение местных магазинов продовольствием и организацию торговых точек в школах. Рабочие и студенты организовали выезд на фермы с целью помочь крестьянам сажать картофель.

Изгнав из сферы сбыта посредников (комиссионеров), революционные власти снизили розничные цены: литр молока стоил теперь 50 сантимов вместо 80, а килограмм картофеля - 12 вместо 70. Чтобы поддержать нуждающиеся семьи, профсоюзы распределили среди них продовольственные купоны. Учителя организовывали детские сады и ясли для детей бастующих. Энергетики взялись обеспечить бесперебойное снабжение молочных ферм электроэнергией, организовали регулярную доставку кормов и горючего в крестьянские хозяйства. Крестьяне, в свою очередь, приезжали в города для участия в демонстрациях. Больницы переходили на самоуправление, в них избирались и действовали комитеты врачей, пациентов, практикантов, медсестер и санитаров.

Президент Де Голль в это время не делал никаких заявлений. Более того, он отправился в запланированный официальный визит в Румынию, как будто ничего не случилось, но 18 мая прервал его и вернулся в страну.

20 мая число бастующих достигло 10 миллионов , на заводах возникли «комитеты самоуправления» и «комитеты действия», неконтролируемые профсоюзами, в провинции рабочие комитеты начали бесплатное распределение товаров и продуктов нуждающимся. В стране сложилось двоевластие - с одной стороны деморализованная государственная машина, с другой стороны самодеятельные органы рабочего, крестьянского и студенческого самоуправления.

21-22 мая в Национальном Собрании обсуждался вопрос о недоверии правительству. Для вотума недоверия не хватило 1 голоса!

22 мая власти попытались выслать из страны лидера студентов Даниэля Кон-Бендита как иностранца. В ответ студенты устроили в Латинском квартале «ночь гнева», соорудили баррикады, подожгли здание Парижской биржи.

Наконец, 24 мая де Голл ь выступил по радио с речью, в которой «признал», что доля участия французского народа в управлении обществом ничтожна. Он предложил провести референдум о «формах участия» простых людей в управлении предприятиями (позже он от этого обещания откажется).

25 мая начались трехсторонние переговоры между правительством, профсоюзами и Национальным советом французских предпринимателей. Выработанные ими соглашения предусматривали существенное увеличение зарплаты, однако ВКТ была не удовлетворена этими уступками и призвала к продолжению забастовки. Социалисты во главе с Франсуа Миттераном собирались на стадионе грандиозный митинг, где осудили профсоюзы и де Голля и потребовали создания Временного правительства. В ответ на это власти во многих городах применили силу, и ночь 25 мая получила название «кровавая пятница».

29 числа, в день чрезвычайного заседания кабинета министров, стало известно, что бесследно исчез президент де Голль . Страна в шоке. Лидеры «Красного Мая» призвали к захвату власти, поскольку она «валяется на улице».

30 мая де Голль объявился и выступил с крайне жесткой речью, демонстрируя твердость и решимость навести порядок. Он заявил, что отказывается от референдума, объявляет о роспуске Национального Собрания и о проведении досрочных парламентских выборов. Затем де Голль провел глубокую реорганизацию правительства Помпиду, заменив девять министров .

В тот же день голлисты провели 500-тысячную демонстрацию на Елисейских полях. Они скандировали «Верните наши заводы!» и «Де Голль, ты не один!». Происходит перелом в ходе событий. Многие предприятия еще будут бастовать недели две.

В начале июня профсоюзы провели новые переговоры и добились новых экономических уступок, после чего волна забастовок спала. Предприятия, захваченные рабочими, «очищались» силами полиции (например, заводы «Рено»). Правительство, профсоюзы и предприниматели провели упорные переговоры и к 6 июня сумели достигнуть нелегкого согласия, которым вроде бы были удовлетворены все. Жизнь во Франции начала входить в нормальную колею .

Но 12 июня власть перешла в наступление. Были запрещены основные левацкие группировки, Кон-Бендит был выслан в ФРГ.

14 июня полиция очистила от студентов «Одеон», 16-го - захватила Сорбонну, 17 июня возобновили работу конвейеры «Рено».

3 и 30 июня прошли (в два тура) парламентские выборы. Организовав кампанию шантажа угрозой коммунистического заговора, голлисты получили большинство мест - испуганный призраком революции средний класс дружно проголосовал за де Голля.

Одним из итогов «красного мая» было удовлетворение ряда социальных требований трудящихся (увеличение пособий по безработице и т.д.).

Конец.

К 16 мая закрылись порты Марселя и Гавра, прервал свой маршрут Трансъевропейский экспресс. Газеты все еще выходили, но печатники осуществляли частичный контроль над тем, что печатается. Многие общественные службы функционировали только с разрешения бастующих. В центре департамента - Нанте, Центральный забастовочный комитет взял на себя осуществление контроля за движением транспорта на въездах и выездах из города. На блок-постах, сооруженных транспортными рабочими, дежурили школьники. Желание людей самим установить порядок было столь сильным, что городским властям и полиции пришлось отступить. Работницы заводов и фабрик взяли под контроль снабжение местных магазинов продовольствием и организацию торговых точек в школах. Рабочие и студенты организовали выезд на фермы с целью помочь крестьянам сажать картофель.

Де Голль в это время не делал никаких заявлений. Более того, он отправился в запланированный официальный визит в Румынию, как будто ничего не случилось, но 18 мая прервал его и вернулся в страну. 20 мая число бастующих достигло 10 миллионов, на заводах возникли «комитеты самоуправления» и «комитеты действия», неконтролируемые профсоюзами, в провинции рабочие комитеты начали бесплатное распределение товаров и продуктов нуждающимся. В стране сложилось двоевластие – с одной стороны деморализованная государственная машина, с другой стороны самодеятельные органы рабочего, крестьянского и студенческого самоуправления.

21–22 мая в Национальном Собрании обсуждался вопрос о недоверии правительству. Для вотума недоверия не хватило 1 голоса! 22 мая власти пытаются выслать из страны Даниэля Кон-Бендита как иностранца. В ответ студенты устраивают в Латинском квартале «ночь гнева», устраивая баррикады. Кто-то поджигает здание Парижской биржи.

Наконец, 24 мая де Голль выступил по радио с речью, в которой «признал», что доля участия французского народа в управлении обществом ничтожна. Он предложил провести референдум о «формах участия» простых людей в управлении предприятиями (позже он от этого обещания откажется). На настроение общества это выступление влияния не оказало.

25 мая начались трехсторонние переговоры между правительством, профсоюзами и Национальным советом французских предпринимателей. Выработанные ими соглашения предусматривали существенное увеличение зарплаты, однако ВКТ была не удовлетворена этими уступками и призвала к продолжению забастовки. Социалисты во главе с Франсуа Миттераном собирают на стадионе грандиозный митинг, где осуждают профсоюзы и де Голля и требуют создания Временного правительства. В ответ на это власти во многих городах применяют силу, и ночь 25 мая получила название «кровавая пятница».

29 числа, в день чрезвычайного заседания кабинета министров, стало известно, что бесследно исчез президент де Голль. Страна в шоке. Лидеры «Красного Мая» призывают к захвату власти, поскольку она «валяется на улице».

30 мая де Голль появляется и выступает с крайне жесткой речью. Он отказывается от референдума, объявляет о роспуске Национального Собрания и проведении досрочных парламентских выборов . В тот же день голлисты проводят 500-тысячную демонстрацию на Елисейских полях. Они скандируют «Верните наши заводы!» и «Де Голль, ты не один!». Происходит перелом в ходе событий. Многие предприятия еще будут бастовать недели две. В начале июня профсоюзы проведут новые переговоры и добьются новых экономических уступок, после чего волна забастовок спадет. Предприятия, захваченные рабочими, начинают «очищаться» силами полиции (например, заводы «Рено»).

Ю. Дубинин пишет об этом моменте: «30 мая де Голль выступил с речью, демонстрируя твердость и решимость навести порядок. Он объявил о роспуске Национального собрания. За этим последовала внушительная демонстрация сторонников де Голля... Де Голль провел глубокую реорганизацию правительства Помпиду, заменив девять министров. Правительство, профсоюзы и предприниматели провели упорные переговоры и к 6 июня сумели достигнуть нелегкого согласия, которым, однако, были удовлетворены все. Жизнь во Франции начала входить в нормальную колею”.

12 июня власть перешла в наступление. Были запрещены основные левацкие группировки, Кон-Бендит был выслан в ФРГ. 14 июня полиция очистила от студентов «Одеон», 16-го – захватила Сорбонну, 17 июня возобновили работу конвейеры «Рено».

23 и 30 июня прошли (в два тура) парламентские выборы. Организовав кампанию шантажа угрозой коммунистического заговора, голлисты получили большинство мест – испуганный призраком революции средний класс дружно проголосовал за де Голля.

7 июля в телевизионном обращении де Голль дал разумную, хотя и поверхностную квалификацию произошедшим событиям: «Этот взрыв был вызван определенными группами лиц, бунтующими против современного общества, общества потребления, механического общества – как восточного, так и западного – капиталистического типа. Людьми, не знающими, чем бы они хотели заменить прежние общества, и обожествляющими негативность, разрушение, насилие, анархию; выступающими под черными знаменами».

Одним из итогов «красного мая» было удовлетворение ряда социальных требований трудящихся (увеличение пособий по безработице и т.д.). Студенческие протесты побудили к демократизации высшей и средней школы, была улучшена координация высшей школы с потребностями народного хозяйства в специалистах. Но майские события на прошли бесследно для французской экономики. Инфляция, вызванная увеличением заработной платы и ростом цен, привела к сильному сокращению золотого запаса страны. Финансовый кризис, разразившийся в ноябре 1968, угрожал подорвать экономику. Чтобы спасти финансовую систему, де Голль пошел на крайне непопулярные меры стабилизации, включая строгий контроль над заработной платой и ценами, контроль за денежным обращением и повышение налогов. 28 апреля 1969 де Голль ушел в отставку после того, как были отклонены его предложения по конституционной реформе.

Революция 1968 г. и внешние силы . То, что мятежный импульс, захвативший очень значительную часть населения Франции, иссяк всего за один месяц, во многом определяется и отсутствием поддержки извне. Революционные события мая 1968 г. во Франции не поддержали и не пожелали использовать обе сверхдержавы – СССР и США. Более того, власти Франции имели и время и поле для маневра потому, что в критический момент, даже если бы произошел раскол в их государственном аппарате и силовых структурах, они могли рассчитывать на вооруженную помощь НАТО.

Ю.Дубинин пишет: «28 мая мой хороший знакомый – член руководства правящей деголлевской партии Лео Амон (позже он войдет в состав правительства) срочно пригласил меня на завтрак. До 27 мая, сказал он, обстановка была сложной, тяжелой для правительства, однако не угрожавшей самому деголлевскому режиму и де Голлю лично. На волне широкого забастовочного движения ВКТ (за которой, по убеждению Амона, стояла компартия) предъявила правительству очень высокие требования, но в то же время ВКТ вступила в переговоры с правительством и вела их жестко, но конструктивно. Это давало основания считать, что ВКТ и ФКП стремятся к достижению своих целей без свержения де Голля. Однако после 27 мая положение радикально изменилось. Бастующие рабочие отвергли договоренность, достигнутую между профсоюзами и правительством. Каков может быть поворот дел? Далее собеседник говорит, чеканя слова:

– Нынешняя ситуация в какой-то степени напоминает ту, которая существовала в России в предоктябрьский период 1917 года. Однако сейчас международная обстановка иная: существует НАТО».

Ю.Дубинин продолжает: «В договоре о создании Североатлантического пакта действительно имеется статья, предусматривающая вмешательство альянса в случае дестабилизации внутриполитического положения в одном из государств-участников… Слова Амона – показатель серьезности обстановки в стране, того, как ее оценивает руководство Франции».

Это, кстати, объясняет, почему применение через три месяца после этих событий вооруженных сил СССР и Варшавского договора для наведения порядка в Чехословакии не вызвало серьезных демаршей со стороны государств Запада. Им пришлось мобилизовать для скандала свои же левые силы и советских диссидентов.

Что же касается СССР и французской компартии, то их позиция была разумной и ответственной. С самого начала массовых выступлений Французская коммунистическая партия (ФКП) осудила «бунтарей», заявив о том, что «леваки, анархисты и псевдореволюционеры» мешают студентам сдавать экзамены! И только 11 мая ФКП призвала рабочих к однодневной забастовке солидарности со студентами, стараясь в то же время не допустить выхода протеста за рамки традиционной забастовки. Генеральный секретарь ВКТ Жорж Сеги предупреждал рабочих «Рено»: «Любой призыв к восстанию может изменить характер вашей забастовки!»

Разрешению кризиса во многом помогла деятельность советского посольства, через которое происходил обмен информацией между коммунистами и властью. По словам Ю.Дубинина, генеральный секретарь Французской компартии Вальдек Роше сказал ему: “Мы прошли через очень трудные дни. Был момент, когда казалось, власть испарилась. Можно было беспрепятственно войти и в Елисейский дворец, и в телецентр. Но мы хорошо понимали, что это было бы авантюрой, и никто из руководства ФКП даже не помышлял о таком шаге”.

Уроки студенческой революции . Какие же выводы можно сделать из событий Красного мая?

Май 1968 года – исключительно важное явление, плохо изученное и объясненное. Социальные психологи и культурологи как будто боятся его тронуть. Это симптом глубокого кризиса современного промышленного общества, основанного на принципах Просвещения – первая массированная атака постмодерна. Рациональное сознание, высокое достижение европейской культуры, дало сбой. Николай Заболоцкий, как будто предвидя май 1968 г., писал:элитарная социальная группа (студенты университета Сорбонны!) начинает мятеж, не ставящий перед собой никакой цели и никакого предела. Речь идет именно о беспределе разрушения, об иррациональности оснований для бунта. «Запрещается запрещать!», «Дважды два уже не четыре!»

Действия, которые предпринимали бунтующие студенты – учреждение каких-то ассамблей, чтение самодеятельных лекций, регулирование уличного движения или раздача бесплатных продуктов бедным – все это было отчаянной попыткой схватиться за какие-то соломинки воображаемого порядка, за что-то разумное. В этом не было и следов связного проекта, это были жесты-заклинания, бессознательная защита от хаоса. Если бы советские люди смогли тогда внимательно изучить этот опыт, они бы устояли против перестройки Горбачева.

Но в этой книге мы не можем углубляться в общую проблему кризиса Просвещения и наступления того иррационализма, который уже обосновался и оформился в узаконенных рамках в так называемых «развитых странах». Джинн 68-го года загнан Западом в бутылку и верно служит своему хозяину прямо из этой бутылки. Здесь наша тема ограничена технической стороной «Красного мая». Уже эта сторона очень обширна и дает много пищи для размышлений.

Прежде всего, фундаментальное значение имеет сам факт, что в студенческой среде при некоторых условиях может без веских причин возникнуть такое состояние коллективного сознания, при котором возникает самоубийственно целеустремленная и тоталитарно мыслящая толпа, способная разрушить жизнеустройство всей страны. Это новое явление культуры большого города, в котором возникает высокая концентрация молодежи, отделенной от мира физического труда и традиционных межпоколенческих и социальных связей.

Студенчество конца ХХ века оказалось новым, ранее неизвестным социальным типом – элитарным и в то же время маргинальным, со своими особыми типом мышления, шкалой ценностей, системой коммуникаций. Постепенно этот тип приобретал вненациональные космополитические черты и становился влиятельной, хотя и манипулируемой политической силой. В 1968 г. в Париже политическая радикализация студенчества произошла внезапно и стихийно. Но внимательное изучение этого случая давало возможность и искусственно создавать нужные для такой радикализации условия, чтобы затем «канализировать» энергию возбужденных студентов на нужные объекты. Так уже в 80-е годы студенчество стало одним из главных контингентов, привлекаемых для выполнения «бархатных революций».

Второй факт, который наглядно выявили события 1968 г. во Франции, состоит в том, что при современной системе связи (даже без Интернета и мобильных телефонов) самоорганизация возбужденного студенчества может исключительно быстро распространиться в национальном и даже международном масштабе. При этом свойства студенчества как социальной системы таковы, что она мобилизует очень большой творческий потенциал – и в создании новых организационных форм, и в применении интеллектуальных и художественных средств.

Эти черты студенческого бунта очаровывают общество и быстро мобилизуют в его поддержку близкие по духу влиятельные социальные слои, прежде всего интеллигенцию и молодежь. В совокупности эти силы способны очень быстро подорвать культурную гегемонию правящего режима в городском обществе, что резко затрудняет для власти использование традиционных (например, полицейских) средств подавления волнений. Это создает неопределенность: отказ от применения силы при уличных беспорядках ускоряет самоорганизацию мятежной оппозиции, но в то же время насилие полиции чревато риском быстрой радикализации конфликта.

Третий урок «революции 68-го» состоит в том, что энергия городского бунта, который не опирается на связный проект (выработанный самими «революционерами» или навязанный им извне), иссякает достаточно быстро. Для властей важно не подпитывать эту энергию неосторожными действиями, перебором в применении «как кнута, так и пряника». Власти Парижа проявили выдержку, не создав необратимости в действиях студентов, не спровоцировав их на то, чтобы выйти за рамки в общем ненасильственных действий. Де Голль дал «выгореть» энергии студентов.

Опыт майских событий показал, что комбинация переговоров с применением умеренного насилия истощает силы мятежной оппозиции, если она не выдвигает социального проекта, на базе которого нарастает массовая поддержка. Поняв это, правительство де Голля сосредоточило усилия на том, чтобы отсечь от студентов рабочих - ту втянутую в волнения часть общества, которая имела ясно осознаваемые социальные цели и, вследствие этого, обладала потенциалом для эскалации противостояния (с ней, впрочем, было и гораздо легче вести рациональные переговоры). Ведущую роль в майском мятеже 1968 г. играли студенты и школьники. Рабочие лишь поддержали их бунтарский порыв, не помышляя о смене общественного строя. С ними компромисс был вполне возможен.

Наконец, май 1968 г. показал удивительную способность студенческого протеста к мимикрии (вероятно, это общее свойство интеллигентского мышления, не связанного традиционными догмами и запретами). Формулируя основания для своих действий против государства и общества (в данном случае против буржуазного государства и общества, но это было несущественно уже тогда), революционеры 1968 г. выбирали объекты отрицания ситуативно . Это отрицание не было диалектически связано с позитивными идеалами. Такая особенность сознания открывает неограниченные возможности для манипуляции – если ценностью становится сам протест и отрицание не связано с реальными сущностями, то устраняется сама проблема истинности или ложности твоих установок. Коллектив становится толпой, которую при известной интеллектуальной ловкости можно натравить на любой образ зла .

События 1968 г. в Париже начались с протестов против войны во Вьетнаме. Но было ли сочувствие Вьетнаму фундаментальным, был ли важен вообще Вьетнам для этого протеста? Вот французский философ Андре Глюксманн. В 1968 г. он был ультралевым вождем того студенческого движения, а в Москве в конце 1999 г., очарованный перестройкой и последовавшей за нею «демократизацие» мира, заявил, что теперь не смог бы подписаться под лозунгами протеста против войны США во Вьетнаме. Ничего он за эти тридцать лет не узнал нового ни о Вьетнаме, ни о США, ни о напалме. Ситуация другая, в моде ненависть к СССР – и никакого протеста образ войны США против Вьетнама у него в душе не возникает. Проблемы истины для него нет!

В тот момент последнее поколение старых французских коммунистов понимало эту особенность вышедшей на политическую арену интеллигенции и ее молодежной базы, студентов. Их не очаровали лозунги бунтарей из Сорбонны, им было не по пути с Глюксманном. Коммунисты не дали себя вовлечь в разрушительную авантюру, хотя она, казалось, овладевает Францией. И эта позиция была вызвана вовсе не соглашательством, не иллюзиями родства с генералом де Голлем и не предательством Вьетнама. Разница еще была мировоззренческой. Потом она стерлась во Франции, а потом стала исчезать в Москве и Киеве.

МАЮ сыграла позже важнейшую роль в «Красном Мае», создав «параллельные курсы», на которых в пику официальным профессорам с их официальной «наукой» читали курсы лекций приглашенные студентами выдающиеся специалисты из неуниверситетской (и даже неакадемической) среды, а иногда – и сами студенты, хорошо знавшие предмет (многие из них вскоре прославились как философы, социологи и т.п.).

Дубинин Ю. Как уцелел режим пятой республики. Вспоминая кризис во Франции. – www.comsomol.ru/ist22.htm.

Позже стало известно, что де Голль тайно летал в Баден-Баден, где располагался штаб французского военного контингента в ФРГ, и вел переговоры с военными. Затем он провел такие же переговоры в Страсбурге.